НЕМЫСЛИМОЕ

английский над ведром картошки

Это в коллекцию «Африка центрального Черноземья».

Летом присутствовал на переговорах: ветхий дед-сталинист и рьяная тётка-свекловичница беседовали о ценах на корнеплоды.

Ведро картошки стояло меж ними, как предмет торга.

Я – случайный свидетель. Томлюсь на автобусной остановке – жду транспорта в райцентр.

Они – в трёх шагах, на обочине проезжей части. Разумеется, интереса никакого не вызывают, и я их не слушаю. Но только до тех пор пока дедушка-сталинист не произносит:

«Фенк ю!» (фонетика здесь, и дальше, соблюдена мною досконально)

С этого момента сценка с переговорщиками приковала к себе моё внимание, и вот что мне довелось наблюдать...

Итак, торги зашли в тупик, стороны осознали бесперспективность дальнейшего трейдинга, и дед-сталинист, как наиболее мобильная, ликвидная сторона переговоров, отчалил.

«Фенк ю!» — сказал он с выражением и фонетической тщательностью.

Бодро (как в замедленном кадре), насколько мог себе позволить в своём доисторическом возрасте, он повернулся и сделал пару шаркающих шажков прочь. Ботинки уже не поддавались отрыву от земли, поэтому он подшаркивал, на лыжный манер. Однако, некая мысль догнала его. Остановившись, он таким же замедленным манером, тщательно повернулся в сторону тётки с картошкой, снял серую кепку со своей тоталитарной головушки и с поклоном добавил:

«Вери мач!»

Вернул кепку на место, с явным намерением продолжить путь восвояси. А тётка с картошкой, не моргнув глазом, чисто на автомате ответила ему:

«Нот эт ол!»

«Ась!?», — не расслышал дедуган и даже приложил для верности лапу к уху.

«Не за что! – говорю», — объяснила тётка-свекловичница, и дед-сталинист отправился своею дорогой.

Дальше разглядывать их не было никакой возможности. Меня увёз автобус.

И вёз он уже совсем другого человека в моём лице, ибо я в один миг прозрел. Слёзы умиления стояли у меня в глазах. Хотелось воскликнуть:

«Народ, к броску на Вашингтон – будь готов!» 

И услышать: 

«Усегда готов, идиот!»